Лаврентий Бруни, должно быть, самый модный сейчас художник в Москве. Его взгляд на мир как на прекрасный покрытый цветами луг, по кото­рому ходят обнаженные женщины, близок сердцу зрителя, измученного заморочками актуального ис­кусства и дикостью современного отечественного ре­ализма. Уже много лет Лаврентий Бруни изображает исключительно роскошные цветы и обнаженных женщин. Вместе и по отдельности. Искусно и внят­но. Элегантно и без пошлости. На бумаге, холстах и тарелках. В формате небольшом, большом и даже очень большом. Акварелью, сангиной, маслом. Оба сюжета особенно хорошо смотрятся сейчас, в июль­скую жару. Кому судьба-злодейка не позволила лю­боваться цветами на даче и девушками на пляже, мо­гут найти отдохновение на выставке «Летние канику­лы» в галерее «Файн Арт» на большой Садовой. Залы галереи изображают (робко и приблизительно) рай­ский сад (но ведь Бруни и не мастер стены расписы­вать). Зато на длинных цветочных стеблях, нарисо­ванных прямо на стенах, его стараниями выросли чу­десные цветы-акварели, на которых в рыжей, розовой, нежно-фиолетовой эротичной дымке изображе­ны гибкие женские тела.

Акварели стали оправданием тяжкого лета: как можно страдать от жары, если в душном мареве жен­щины расцветают подобно цветам. Эфемерный, как полевые цветы, райский сад с прелестной, но хруп­кой акварелью — для легкомысленного зрителя (и покупателя). Более солидным любителям вечных ценностей и дорогих цветов предназначены украша­ющие вход в символический сад живописные полот­на. На них обнаженные женщины написаны плот­ным красным маслом и напоминают породистые голландские розы на длинных ножках.

Лаврентий Бруни — часть долгой творческой ди­настии, девятнадцатое поколение художников Бру­ни. Бруни вошли в русское искусство огромным живописным шедевром — символом отечественно­го академизма «Медный змий» (недавно в честь юбилея Петербурга его привозили из Русского му­зея в Москву) и квартирой №5 в профессорском до­ме Академии художеств (где собирался цвет русско­го авангарда в начале прошлого века). Среди них были профессора и академики, футуристы и реали­сты, архитекторы и театральные художники. Дед Лаврентия, художник Лев Бруни, утверждал, что в его жилах течет акварель (значит, и у потомков то­же), и давно уже удивляет даже не неизбежность появления в каждом поколении художника, а то, что не все потомки знатного рода занимаются ис­кусством. Как и его предшественники, Лаврентий Бруни наследник живописной культуры, но не ху­дожественной манеры, и играет в современные иг­ры: расписывает своими цветами глянцевые облож­ки журнала Playboy и куски руинированного парке­та, участвует в модных выставках в правильных компаниях. Сочетание модного образа и культур­ной крови оказалось настолько удачным, что без ревности Лаврентия Бруни любят все: и продвину­тые и коммерческие галереи, и высоколобые эсте­ты, и «попса голимая». Возможно оттого, что рас­кованный антифеминистский пафос его произведе­ний близок ощущениям широкой российской пуб­лики. Путь навязывают нам чуждые идеалы политкорректности, пусть давит на нас социалистическое равноправие, подлинным русским идеалом оста­нутся женщины-цветы.